Страницы Миллбурнского клуба, 2 - Страница 23

Одновременно открыли два отделения – в Ленинграде и в Москве. Главнымредактором ленинградского отделения стал Маршак.

ИХармс и Введенский продолжили в нем работу. Стали членами вновь образованногоСоюза Писателей СССР, учрежденного в 1934 году. Казалось, жизнь вошла в русло.Но что это была за жизнь? В декабре того же 1934 года Киров получил свою пулю взатылок. Как пелось в частушке: «Эх, огурчики да помидорчики, Сталин Кироваубил в коридорчике».

Согласнопоследним официальным заключениям 90-х годов Николаев был убийцей-одиночкой.Интересно, что допрашивал жену Николаева, Мильду Драуле, все тот же ЛазарьКоган, приятель и бенефактор Хармса. Может быть, за это он поплатился жизнью в 1939‑м?Возможно, этот вопрос никогда не будет решен историками, но репрессиипоследовали незамедлительно и сделали обстановку в Ленинграде еще болееневыносимой. Расстреляно было около сотни человек, и это – только в первойволне, включая жену Николаева Мильду Драуле, ее мать, сестру и мужа сестры.Впрочем, это было в стиле времени. Лев Каменев и Григорий Зиновьев получилисвои финальные сроки. Начался «Кировский поток». Многие вспоминают чувствостраха, охватившее тогда ленинградских людей.

Втом же 1934 году Введенский пишет одно из лучших своих стихотворений «Мнежалко, что я не зверь», которое точно передает желание раствориться впространстве, сделаться невидимым:

Мы сядем с тобою ветер

на этот камушек смерти.

Мне жалко что я не чаша,

мне не нравится что я не жалость.

Мне жалко что я не роща,

которая листьями вооружалась.

Мне трудно что я с минутами,

меня они страшно запутали.

Мне невероятно обидно

что меня по-настоящему видно.

Еще есть у меня претензия,

что я не ковер, не гортензия.

Итак далее. Это большое стихотворение.

В1934 году умирает от туберкулеза «старейший» обэриут, 35-летний КонстантинВагинов. Все последние отпущенные ему годы он активно работает, пишет прозу,публикует свой последний роман «Бамбочада» (1931). (Бамбочады – «низкий» жанрсценок из обычной жизни. Так в Италии называли «маленьких голландцев».) Вагиновтакже заканчивает роман «Гарпагониана» (1933), который при его жизниопубликован не был.

Ужеготов был ордер на его арест, но он, как и Владимиров, предупредил его смертью.Вскоре после этого была арестована его мать. При обыске были изъяты и исчезличерновики романа о 1905 годе, последнего, над которым Вагинов работал. Присоветской власти произведения Вагинова после смерти писателя не переиздавались.Первые публикации появились только в период перестройки в конце 80-х годов.

Похороны авангарда

В1934-м своей смертью умирает Михаил Васильевич Матюшин, теоретик «расширенногосмотрения», соратник Малевича по ГИНХУКу (о ГИНХУКе много говорится в первойчасти).

Втом же году в первой волне репрессий, связанных с убийством Кирова, арестованабольшая группа художников (в основном учеников Малевича). Среди них – ВераЕрмолаева, которая работала для Детгиза и иллюстрировала, в числе прочих, книгиШварца («Поезд»), Введенского («Рыбаки»), а также первое издание книжки «ИванИваныч Самовар» Хармса. Именно Ермолаеву и Льва Юдина, как я уже упоминала,Хармс попросил нарисовать плакат к «Трем Левым Часам». Обвинить Ермолаеву былоне в чем, просто ее духовная независимость была несовместима с советскойвластью.

Срокзаключения был – три года в Карлаге (Карагандинский лагерь), где впоследствиисидел Лев Гумилев. Ей было 42 года в момент ареста, и с детства онапередвигалась на костылях в результате падения с лошади. Когда срок ее заключенияподошел к концу, она была осуждена вторично и расстреляна (26 сентября 1937года).

В1935 году умирает от рака сам Казимир Малевич, и его похороны становятсясимволическими похоронами русского авангарда. Неизбежность близкой смерти быладля него очевидна еще до болезни, и он завещал похоронить себя всупрематическом гробу, который спроектировал для него Николай Михайлович Суетин(1897 – 1954). Умирал Малевич в Ленинграде, но просил похоронить себя подМосквой, в деревне Немчиновка, где часто проводил лето. Близкие и друзьяоказались достойны художника: не побоялись его везти по улицам Ленинграда всупрематическом гробу.

Напохороны Малевича собрались многие представители авангарда, это был, посуществу, последний сбор левых сил. Хармс пишет стихотворение «На смертьКазимира Малевича». Под ним дата – 17 мая 1935 года:

Памяти разорвав струю,

Ты глядишь кругом, гордостью сокрушив лицо.

Имя тебе – Казимир.

Ты глядишь, как меркнет солнце спасениятвоего.

От красоты якобы растерзаны горы землитвоей.

Нет площади поддержать фигуру твою.

Дай мне глаза твои! Растворю окно на своейбашке!

Что ты, человек, гордостью сокрушил лицо?

Только мука – жизнь твоя, и желание твое –жирная снедь.

Не блестит солнце спасения твоего.

Гром положит к ногам шлем главы твоей...

Местопогребения, также спроектированное и изготовленное Суетиным, было отмеченобелым деревянным кубом с черным квадратом на нем. Памятник был разрушен ввойну. Тогда же местные ребятишки выкопали алебастровую урну и развеяли егопрах.

Энтузиастывосстановили надгробие уже в наши дни и поставили его недалеко от могилы,точное местонахождение которой неизвестно.

Разгон Детгиза

Обстановкав Ленинграде становилась совсем абсурдной. Чувствовал, что надо спасаться вМоскве, Олейников. Он затеял очередной журнал «Сверчок», причем с главнойредакцией в Москве, и теперь сновал с туго набитым портфелем между двумястолицами. Хармс и Введенский поставляли ему продукцию. Однако уехать в Москву