Страницы Миллбурнского клуба, 2 - Страница 16

как удобный пояснительный механизм и не воспринимал их буквально. Например,существенно ли рассуждение Налимова о том, что плотность распределения заданана континууме (то есть на множестве всех действительных чисел, или десятичныхдробей)? Математики могут нам объяснить, почему множество десятичных дробейбольше (или, как они говорят, имеет большую мощность),чеммножестворациональныхдробей(представляемыхввидеотношенийцелогочислителякцелому знаменателю). Хотел ли Налимов подчеркнуть, что множество значенийслова, скажем, мощнее множества рациональных чисел? Трудно сказать. По крайнеймере, я не нашел в его текстах прямых тому подтверждений. Одна из возможныхпричин, почему Налимов считал множество значений континуальным, состоит в том,что он мог также связывать все со временем.

Кстати,здесь уместно было бы напомнить о взаимоотношении жестов, мимики и интонации созначениями сказанных слов. В одном из эпизодов Сайнфелда говорится о том, какраспознать правдивость ответа, когда вы интересуетесь чьими-товзаимоотношениями. Если отвечающий дотрагивается до лица рукой, то независимоот того, что он говорит, вы можете заключить, что взаимоотношения плохие. Чемвыше он дотронулся, тем хуже взаимоотношения. Конечно это шутка. Но оназаставляет нас еще раз вспомнить о связи значений слов с тем, как эти словапроизносятся.

Вовремя одного из моих выступлений в этом самом месте один из слушателей, которыйвоспринимал все довольно придирчиво, заметил, что я стал говорить о вещахтривиальных. Все, мол, знают, что жесты, мимика и интонация могут изменитьзначение сказанного кардинальным образом. Я не стал возражать моему оппоненту.Потому что, в сущности, он был, конечно, прав. Я только заметил, что в рамкахконцепции релятивизма я бы сформулировал то, что он сказал, несколько инымобразом. С помощью мимики, жестов и интонации человек пытается передать другим(скорее всего, неосознанно) свою трактовку (применительно к данному случаю)сказанных им слов. Это – первое, что я хотел бы заметить по данному поводу.Во-вторых, мимика, жесты и интонация – составляющие языка. И, следовательно, кним относится все, что мы говорили о языке вообще. В частности, мимика, жесты иинтонация не однозначны. Например, похожие жесты по-разному трактуются разнымииндивидуумами. А в-третьих, я, на самом-то деле, хотел только подчеркнуть, чтокогда мы говорим о жестах, мимике и интонации, то опять может возникнуть мысльо континууме.

Ноэто все – с одной стороны. С другой стороны, множество значений словгенерируется в нашем мозгу. Может ли мозг генерировать бесконечное число – этоеще вопрос. То есть он (мозг) может пытаться отобразить на себя бесконечное идаже континуальное или еще более мощное множество. Однако он должен все этиотображения сохранить внутри себя. А вот тут-то и мне уже начинает казаться,что такая, с виду конечная, штука, как мозг, может сохранить только конечноемножество. Поэтому, когда меня спрашивают о множестве значений словиндивидуума, я говорю, что это множество необозримо. Понимая при этом вот что.Конечно ли оно или бесконечно – это не особенно важно. Важно то, что значенийслов так много, что они не поддаются простому анализу.

Можетвозникнуть вопрос: а толковый словарь разве не включает в себя все значениявсех существующих слов? Ответ очень прост. Толковый словарь содержит обозримоечисло слов. Значит, он все значения не включает.

Теперья опять хочу вернуться к налимовской модели языка. Процесс обучения Налимоввидел в байесовском механизме формулы условной вероятности. Он считал ее как быфильтром, пропускающим только те значения, которые укладываются в рамкизаданного условия. Эти налимовские положения о байесовском механизме, как я ихпонимаю, тоже не надо было бы принимать буквально. Поэтому поначалу докладыНалимова вызвали противодействие математиков, любящих точность в высказываниях.Им не понравилось, например, что вероятностный интеграл у Василия Васильевичане был равен единице. Упрек был не по существу, и Налимов легко доказал это. Кмультипликативной составляющей он добавил нормирующий множитель. Интеграл сталравен единице.

Вероятностнаямодель Налимова с точки зрения релятивистской концепции языка не вызываетпринципиальных возражений. Хотя должен заметить, что на все налимовские высказыванияя смотрю сквозь призму релятивистской концепции. Возможно, я приписываюположениям вероятностной модели языка не совсем тот смысл, который имел в видуее автор.

Какчеловек учится говорить и понимать других в ситуации, когда, вообще говоря, любоеслово воспринимается различно разными индивидуумами? Каков механизм этогообучения? Многие не видят всех аспектов различия между тем, как ребенокосваивает родной язык, и тем, как изучает иностранный язык студент. А на самомделе любой здравомыслящий человек может объяснить, каким образом идет процессобучения иностранному языку в школе, но никто не может внятно ответить навопрос, как учится говорить на родном языке ребенок.

Яхочу привести здесь один пример.

Игра.В кучке 20 спичек. Играют двое. Разрешается брать из кучки по очереди одну илидве спички. Тот, кто взял последнюю спичку, выиграл.

Иградовольно простая. Но тому, кто слышит о ней первый раз, надо хотя бы немногоподумать, прежде чем он поймет, как в нее играть. Тем не менее можно придумать механизм,который будет успешно учить играть в эту игру спичечные коробки.

Давайтеположим на стол 20 спичечных коробков. (Надеюсь, что вы еще не забыли, что этотакое.) Мы с вами будем играть против коробков. Поставим на них номера от