Страницы Миллбурнского клуба, 2 - Страница 21

Маршаком. Мало что известно о его короткой жизни. Не сохранилось ни одной егофотографии. До недавнего времени даже год его рождения указывали ошибочно.Известно, что у него была яхта, на которой обэриуты не раз катались. Известно,что он болел туберкулезом, но то ли погиб от обострения болезни, то ли утонул,купаясь. В любом случае он таким образом избежал ареста, который уже былзапланирован. Хармс не пришел на его панихиду, сказав, что он «никогда никогоне провожает». Однако он изготовил два рукописных экземпляра «взрослых»сочинений Владимирова и передал его матери и сестре. Мать в скором временипогибла в лагере, а сестра – во время войны, и рукописи эти не найдены.

Заболоцкийписал скорее для юношества, а не для детей. В стихах для самых маленьких можноузнать его основательную интонацию («Как мыши с котом воевали»):

Жил-был кот,

Ростом он был с комод,

Усищи – с аршин,

Глазищи – с кувшин,

Хвост трубой,

Сам рябой.

Ай да кот!

Всеэти книги были оформлены великолепными графиками и представляют хрестоматийныепримеры того, как надо оформлять детские книги. Что же касается литературнойчасти, то не вся эта продукция была халтурой. В творчестве для детей каждого изобэриутов можно найти примеры, сохраняющие индивидуальность стиля, дающие какбы облегченный для восприятия вариант их творчества.

ВотВведенский с его щемящим лиризмом, но без «Верьте, верьте ватошной смерти»:

Когда я вырасту большой,

Я снаряжу челнок,

Возьму с собой бутыль с водой

И сухарей мешок.

Потом от пристани веслом

Я ловко оттолкнусь,

Плыви, челнок! Прощай, мой дом!

Не скоро я вернусь.

Сначала лес увижу я,

А там, за лесом тем,

Пойдут места, которых я

И не видал совсем.

Деревни, рощи, города,

Цветущие сады,

Взбегающие поезда

На крепкие мосты.

И люди станут мне кричать:

«Счастливый путь, моряк!»

И ночь мне будет освещать

Мигающий маяк.

ВотХармс с его алогичностью и скандирующим ритмом, но без «дрынь в ухо виляетшапле ментершула»:

А вы знаете, что НА?

А вы знаете, что НЕ?

А вы знаете что БЕ?

Что на небе

Вместо солнца

Скоро будет колесо?

Скоро будет золотое

Не тарелка,

Не лепешка, –

А большое колесо! –

АЗаболоцкому вообще не требовалось напрягаться. Просто слегка упростить свойнатурфилософский взгляд на мир:

Каждый день на косогоре я

Пропадаю, милый друг.

Вешних дней лаборатория

Расположена вокруг.

В каждом маленьком растеньице,

Словно в колбочке живой,

Влага солнечная пенится

И кипит сама собой.

Эти колбочки исследовав,

Словно химик или врач,

В длинных перьях фиолетовых

По дороге ходит грач.

Он штудирует внимательно

По тетрадке свой урок

И больших червей питательных

Собирает детям впрок.

Чтоже касается Олейникова, то за всю жизнь ему удалось опубликовать лишь три «взрослых»стиха. Так что вся его официальная продукция состояла из книжек для детей, гдеон представлял себя так:

Кто я такой?

Вопрос нелепый!

Я – верховой

Макар Свирепый.

Аресты

Приближались30-е годы. Централизация и нарастание нетерпимости происходили параллельно.

Ещев 1928 году было возможно открыть персональную выставку Малевича в Третьяковке,к 30-летию творческой деятельности. Печатью, впрочем, она была замолчана. Вскором времени, – в 1930 году, Малевич был арестован как германский шпион ипровел несколько месяцев в тюрьме.

ВыставкаФилонова, развернутая Пуниным и Аникеевой, сотрудницей музея и автором каталогавыставки, в Русском Музее в 1929 году простояла в закрытых залах год и так и небыла открыта.

Последним«ура» для Филонова и Малевича была выставка «Художники РСФСР за 15 лет» в томже Русском Музее в 1932 году. Каждому было предоставлено по отдельному залу.Филонов выставил 85 работ. Годом позже эта же выставка открылась в Москве, ноМалевича туда уже не пустили.

Готовилосьисторическое постановление ЦК ВКП(б) «О перестройке литературно-художественныхорганизаций». Только в области изобразительного искусства необходимо былораспустить около пятидесяти объединений и примерно столько же литературныхгрупп (только в Москве их было более тридцати). В условиях планируемой «перестройки»проведение превентивных арестов представлялось логической мерой.

Хармс,Введенский и Туфанов были арестованы 10 декабря 1931 года. Бахтерев – немногопозднее, 14 декабря. По одной из версий, причиной ареста Введенского был сказанныйим в доме художницы Е. В. Сафоновойтост за покойного императора Николая Второго. Введенский говорил, что принаследственной власти у ее кормила случайно может оказаться и порядочныйчеловек, в то время как народная власть это исключает.

Побочнымэффектом арестов было то, что Нюра Ивантер, вторая жена Введенского, сожгла состраху все его рукописи, какие могла найти, за что Яков Друскин прозвал ее «ГеростратомXXвека»

Нетак уж важно, что послужило толчком: показания режиссера-авангардиста Игоря Терентьева,арестованного незадолго до этого (расстрелян в 1937-м), доносы штатныхосведомителей или Ираклия Андронникова, арестованного вместе с ними, новыпущенного за недостатком улик. Достаточно было репутации обэриутов, ужесложившейся к этому времени, да тех разговоров, что велись в компании,собиравшейся у Сафоновой и у ассистента Петроградского университета ПетраПетровича Калашникова. П. П. Калашниковбыл своего рода держателем богемного салона. У него собирались литераторы ихудожники. Писатель Л. Пантелееввспоминал: «... Д.И. [Хармс] водил меня к своему приятелю Калашникову. ...Это